Император в знак благодарности наклонил голову. Все с уважением посмотрели на занявшего свое место старого военачальника.

– Соответственно докладной записке Лузия Квиета и Авла Корнелия Пальмы, здесь присутствующих, – продолжает Траян, – я составил план предстоящей кампании на лето будущего года и предлагаю его вашему вниманию. Присутствующий здесь Лициний Сура знаком с ним в общих чертах.

Для войны с Децебалом привлекаются шестнадцать полных легионов и соответствующих им вспомогательных когорт. Это не предел. Возможно, со временем в Дакию потребуется перебросить дополнительные силы. Для этого во внутренних областях балканских провинций, Германии, Реции и Норике необходимо сосредоточить еще несколько вексиллатионов и четыре легиона. Говорить о том, какие именно части мы можем направить за Дунай, сейчас еще рано, ибо неизвестно, как сложится обстановка в Британии и на Востоке. Практически все силы империи, за исключением когорт и легионов Восточных провинций, примут участие в дакийской войне.

Переправу через Дунай должен обеспечить Мезийский флот под командованием сиятельного Аттия Непота. Патрульные эскадры на Понте обязаны полностью блокировать западное побережье моря и высадить когорты в Ольвии, Херсонесе и Одессе. Это отобьет у боспорского царя охоту заводить интриги с врагами римского народа.

Далее, армия выступает из Виминация на Ледерату двумя колоннами. Переправившись через реку, в том же порядке двигается в направлении вдоль водной линии Караша на городок Арцидаву. Оттуда на Центуль – Путею, дальше по реке Берзовии на Берзовию, Ацидис и Тибуск. Конечной целью нашей воины с даками является занятие столицы варваров и присоединение пограничных областей. Впрочем, если царь даков сразу признает поражение, то, видимо, придется ограничиться разоружением Децебала и взиманием крупных денежных сумм для покрытия издержек войны.

Лициний Сура отрывает взгляд от грубого чертежа дакийского царства, привезенного Авлом Пальмой и расстеленного на полу.

– Соблаговолит ли император выслушать меня?

Траян кивает.

– Как долго легионы и вспомогательные части будут находиться в Дакии?

Вместо цезаря отвечает чернокожий Лузий Квиет.

– Мы уже думали над этим, совершеннейший Сура. Войска не пробудут без надобности за Дунаем ни одного лишнего дня. По мере прекращения военных действий когорты будут перебрасываться в места постоянной расквартировки, за исключением тех отрядов, что необходимы для защиты возведенных укреплений.

Командующий западными провинциями удовлетворенно откидывается в кресле. Слово берет Глитий Агрикола.

– Мне кажется, памятуя о том, что существует постоянная опасность вступления в войну квадов и маркоманнов на рейском лимесе, нам необходимо уплотнить там оборону за счет нескольких легионов из Галлии и Испании, а может быть даже с началом войны разжечь среди германцев распри или совершить демонстрационные вылазки сразу по нескольким направлениям.

Император постукивает ладонями по подлокотникам.

– Подобная возможность учитывается нами. Ты, Глитий, и займешься этим, как новый начальник рейнского лимеса. И теперь, последнее. Война, которую мы задумали, должна начаться абсолютно неожиданно не только для дакийского царя, но даже для римского народа. Полная сохранность тайны обеспечит нам половину успеха. За семь дней до апрельских ид (7 апреля) армия должна быть сосредоточена в Ледерате. На переправу два, самое большое три дня. Высшее командование легионами, волею Юпитера Величайшего, я возлагаю на себя. Итак, готовьтесь!

Траян выпрямился во весь свой огромный рост. И словно в подтверждение его последней фразы в дверном проеме таблина, в квадратном отверстии крыши зала ослепительно сверкнула молния и загрохотал гром.

7

Теперь, когда он закончил речь, все присутствующие в курии поняли, почему на нем вместо парадного императорского одеяния было надето походное снаряжение солдата Пригнанный по фигуре панцирь из воловьей кожи тускло мерцал чешуей бронзовых пластин. Тацит, сидевший в правом полукружии скамей, заметил, что у Адриана, Агриколы, Суры и некоторых других сенаторов из-под белоснежных тог с широкой красной каймой выглядывали короткие рукава бурых армейских туник. Ног сидящих не было видно. Но консул был уверен: все они обуты в такие же кованые легионарные каллиги, что охватывали лодыжки стоящего в центре зала цезаря.

– Итак отцы сенаторы, я жду вашего решения. Считает ли сенат и народ римский нужным объявить войну дакам или он больше склоняется к миру с варварами?

Томительные мгновения ожидания. Каждый из сидящих в зале, прищурив глаза, осмысливал сказанное. Искал нужные слова ответа. И в то же время ни одного из присутствующих не покидала мысль, что конечное решение уже принято. Ибо сто лет господства системы принципата, потоки пролитой крови инакомыслящих выработали главную формулу империи: «Воля цезаря – высший закон!»

Первым поднялся Гай Лициний Сура. Как соправитель Траяна. Как префект преторианской гвардии. Как второе лицо в государстве, имеющий среди всех сидящих в курии сенаторов право первого голоса. Жестом давно ушедшего в мир теней Катона Цензора Сура захватил на тоге широкую складку и, распуская материю, отчеканил:

– Война!

Решение сената было единодушным. Его и возгласил собравшимся на площади гражданам глашатай канцелярии.

– Римляне! Имеющие право голоса в трибах и перегрины! Иноземцы и гости! Сенат и народ римский, принцепс народа римского Марк Ульпий Нерва Траян Август объявили войну Дакии и ее царю Децебалу!

Толпа разом смолкла. Преторианцы на ступенях лестницы громыхнули копьями о щиты. Тысячи глаз следили за неподвижными половинками простых дубовых дверей курии. Створки медленно распахнулись. Траян в сопровождении центурионов претория, сенаторов торжественно направился к запертому маленькому храму Януса. Великий понтифик – верховный жрец всей империи, он один имел право носить ключ от его входа. Храм был заперт. Это означало, что по всей империи, от Геркулесовых столбов до Пальмиры, царил мир. Открыть святилище означало начать войну. Траян без колебаний вставил ключ в замочную скважину. Было так тихо, что даже в дальних рядах услышали звон проворачиваемой бронзы. Император на мгновение скрылся внутри помещения и тут же вышел с перевитым красными лентами Копьем Войны.

Глаза легионеров охраны превратились в холодные черные агаты. Подул ветерок. Среди стоящих на площади никто не усомнился в том, что это дыхание Марса Бог был здесь. Рядом.

Цезарь поднял реликвию над головой и обратился к толпе с традиционными словами:

– Укажите мне, в какой стороне Дакия?

Людское море заколыхалось. Сотни рук взвились вверх, указывая перстами направление.

– Там, там!!! Там Дакия! Там варвары! Там Децебал! Накажи их, Божественный! Отомсти за прошлые поражения! Юпитер с нами!

Траян отточенным за годы службы движением размахнулся и метнул оружие. Копье, дрожа и хлопая лентами, полетело и впилось в землю. Древко качнулось и начало медленно крениться вниз. Еще. Еще. Но... не упало. Капли пота катились по лицу императора. «Война будет такой же, как и бросок. Долгой и тяжелой. Но конечная победа останется за нами. Иначе и не может быть. Боги даровали Великому Риму власть над всем миром».

Заревели букцины преторианских когорт. По знаку Лициния Суры обе линии солдат спустились со ступеней на брусчатку мостовой и расчистили проход по улице. Грохот подбитых гвоздями воинских сандалий. Вздыбленный оквадраченный лес копий. Две полных когорты преторианцев со значками манипулов и серебряными орлами знамен маршировали в направлении Фонтинальских ворот. Рабы-конюхи подвели храпящих и скалящих зубы сирийских коней, покрытых дорогими ковровыми чепраками. Наступил миг прощания. Сенаторы полукругом окружили цезаря и уходящих с ним военачальников. Траян принял из рук молодого центуриона железный шлем с пышным плюмажем красных страусовых перьев. Надел на голову и застегнул ремни под подбородком. Адриан, Авидий Нигрин, Агрикола, Светоний, Фаворин проделали то же. Заколыхались белые и черные султаны, щетинистые гребни из конского волоса.