Через некоторое время к шатру Децебала подъехали вождь роксоланов Фратанч, князь бастарнов Адномат и предводитель отряда германских фридлозе Харальд Глаз Дракона.

Военачальники объединенной дакийской армии открыли военный совет. Отрезая от истекающей соком и жиром бараньей туши куски пахучего мяса, вожди решали, как им поступить дальше. Первым по обычаю высказался самый молодой.

– Я считаю, нам надо немедленно сниматься с места и идти навстречу Траяну! У даков и союзников достаточно войска для того, чтобы обратить императора в бегство! – пылко воскликнул Котизон.

Леллий, командир сводного пехотного корпуса даков, обученных легионному строю, швырнул в угли обглоданную кость:

– Идти вперед – значит подставить себя под угрозу удара с трех сторон! На флангах у нас будут висеть гарнизоны Дуростора и Кандидианы, в лоб ударит Траян!

– Верно! Так мы не продержимся и часа! – кивнул Адномат.

Сусаг вытер клинок кинжала концом конского чепрака, на котором восседал:

– Лучше всего отойти к Адамклисси. На север от города хорошие ровные поля, там есть где развернуться роксоланской и сарматской кавалерии, да и наша пехота не будет стеснена. И если придется отступать, то в тылу будут сожженная Капидава и разрушенный Карсий, а не Дуростор.

Ратибор, князь карпов, был осторожен:

– А успеем мы в случае неуспеха уйти за Данувий? На носу ледоход!

Ответил ему роксолан Фратанч:

– Успеем! Весна в этом году запоздалая. Данувий тронется не раньше чем через неделю. Но даже если река и вскроется, выберем морозную ночь и в часы ледостава перейдем на тот берег.

Децебал, поглаживая бороду, подвел итог:

– Значит, отходим к Адамклисси? Может, кто-нибудь из сидящих хочет что-нибудь добавить?

– Да! – Харальд Глаз Дракона, заткнув большие пальцы рук за кожаный пояс с серебряными фигурками валькирий, ощерил усы:

– Куда мы денем пленных римлян, захваченных нами в Мезии?

Адномат досадливо сплюнул:

– Тащить с собой этих свиней нет ни времени, ни выгоды! Греки Каллатиса и Томы сейчас не настроены торговать людьми.

Жесткая складка пересекла лоб Децебала:

– Что делают римляне с даками или сарматами, попавшими к ним в руки?

– Убивают!

– Отправляют в рудники или себе на потеху заставляют подыхать на арене под хохот толпы!

– Вот! Потому и мы не можем отпустить их живыми. Я предлагаю центурионов и трибунов оставить на обмен, а всех остальных перебить и головы выставить по дороге. Траян еще летом показал, что ведет войну не на выгоду, а на уничтожение!

Харальд Глаз Дракона возвысил голос:

– Я не согласен! Один центурион стоит десятка простых легионеров. Возвращенные командиры завтра поведут манипулы против наших воинов. Умереть должны все!

– Согласен!

– Согласен!

– Согласен!

– Передайте всем, – закончил беседу дакийский царь, – с наступлением темноты войско уходит к Адамклисси!

6

Траян, подоткнув полы бурого солдатского плаща, широким, размашистым шагом шел впереди войска. Глядя на императора, не знающего ни усталости, ни жажды, когорты подтягивались, ускоряли темп марша.

– Быстрей! Быстрей! – торопил цезарь. – В Дуросторе гибнут наши товарищи! Передайте по манипулам – дневного привала не будет!

Легионеры, заслышав приказ, только сплевывали в сердцах. Сапоги отсырели. Подтаявший снег образовал на дороге многочисленные лужи. Почти каждый солдат тащил на себе щит, мешок с провизией на три дня, сучья для костра и кол для лагерного палисада.

VII Клавдиев легион возглавлял колонну. Несколько раз вдали, на холмах, маячили конные даки. Завидев врага, алы прикрытия выезжали на фланги и пускали кавалерийские турмы в преследование. Варвары, крича что-то презрительное, уносились прочь. Одна стрела, пущенная из дальнобойного лука, вонзилась в щит Минуцию Квадрату. Старый солдат, расшатав, с усилием выдернул окрашенную в красный цвет хворостину. Меммий, шедший рядом, толкнул товарища в плечо:

– Ну-ка, дай сюда! – повертел между пальцев, потрогал отточенное острие с двумя загнутыми крючками на лопастях. – Сарматская! Сволочь! Войдет в тело – без надреза ножом не вытащишь!

Фортунат, третий в шеренге, указал подбородком на коричневую массу в углублении наконечника:

– Еще и отравлена к тому же!

– Слава Юпитеру Величайшему и Фортуне! Ткни она в щеку, и я лежал бы на грязном снегу!

– Покажи!

Сарматская стрела пошла по рукам. В строю вспыхнули разговоры.

Траян остановил армию перед самым наступлением темноты:

– Привал! Передайте по рядам – лагеря не разбивать! Выставить караулы и оставить на ночное дежурство по три когорты на легион. Пароль – Дуростор. Отзыв – Диногенция. Сменять охрану каждые два часа.

Римляне, сдвинув щиты в плотный помост, укладывались спать, прикрывшись теплыми суконными и шерстяными плащами. Дежурные разжигали костры, жарили на углях извлеченные из сум куски подвяленного мяса. Император присел на настил II когорты. Ветераны потеснились, уступая своему полководцу место. Меммий, взболтнув, протянул цезарю тыквенную флягу с солдатским напитком поской, приготовленным из воды, уксуса и взбитых яиц. Траян напился и возвратил сосуд. Поска пошла по кругу. Центурион Септимий отрезал солидный шматок копченого сала и протянул императору вместе с куском ячменной лепешки. Траян снял шлем и, блаженно вытянув ноги, принялся за еду.

– Ничего, завтра уже Дуростор. Там передохнем. Как Меммий?

Иммун жевал сало, глядя в одну точку.

– Боюсь, император, Децебала уже нет под Дуростором. Варвар – умный полководец. Что ни говори, а он провел нас.

– Думаешь, нужно забирать правее? – цезарь перестал есть.

Центурион вытащил из ножен тяжелый испанский меч и начал протирать отполированное до зеркального блеска лезвие.

– Да! Он наверняка дожидается нас у Адамклисси. – Меммий отбросил неподатливую шкурку. – Мы стояли там гарнизоном. Помнишь, Минуций? Вокруг бескрайние луга и поля. Приволье для конницы.

В свете огня появилась раздувающая ноздри конская морда. Контубернал Корнелия Пальмы искал императора.

– Чего ему?

– Просит пожаловать на ночлег. Из пятой алы римских граждан прислали сено специально для цезаря.

Траян грязно выругался:

– Передай Пальме, я ночую с центуриями VII Клавдиева легиона. А префекту пятой алы скажи: если еще раз вздумает корм лошадей класть кому-нибудь под задницу, даже из лучших побуждений, я выгоню его из кавалерии! Выполнять!

Ординарец испуганно прошептал: «Слава» – и, разбрызгивая комья снега, ускакал в темноту.

Солдаты уважительно рассмеялись. Из ночной тьмы донесся голос Публия Антония Супера – препозита когорты:

– Что там за смех? Септимий! Башку оторву!

Император подмигнул легионерам и плаксивым голосом проныл:

– Ну сколько можно? Позавчера руку оторвали, вчера ногу, сегодня вот голову! На что я шлем завтра надевать буду?

Хохотом взорвалась вся когорта.

К полудню следующего дня армия вышла к Дуростору. На месте стоянки даков чернели только головешки и валялся лошадиный помет. Командир дуросторского гарнизона указал направление, в котором ушли варвары.

– Огромное войско, мой император! В обозе – метательные машины. Децебал снялся вчера вечером. Правда, мы узнали об этом только утром. Арьергард всю ночь жег костры. Последними отступили конные сарматы.

Цезарь присоединил воинов гарнизона к армии, оставив за его стенами измученных и ослабевших солдат. Здесь же, под Дуростором, посыльные из Троэзма и Диногенции известили Траяна о мятеже фракийских вексиллатионов.

– Пресечь все слухи! – распорядился правитель Римской империи. – За болтовню сечь розгами и рубить головы. Разберемся после сражения. Вспомогательные подразделения, идущие со мной, еще ни о чем не догадываются. На отдых даю целый день. Завтра идем к Адамклисси. Пальму, Нигрина и Квиета ко мне!