До тех пор, пока солдаты Траяна не довели траншей на выстрел из лука, Регебал каждый раз выходил со своей конницей на вылазки. И однажды... Это видели все, вступил в единоборство с самим Дакиском – проклятым всяким честным даком вождем приречных альбокензиев. Они бились не менее пяти минут. Регебал выбил изменника из седла. Костобоки качали головами:

– Зря он пожалел римского прихвостня! Надо было добить поганого старикашку!

Шурин посоветовал засыпать подземный ход.

– Мы дважды пользовались тайником, Децебал. Римляне наверняка ищут его. Надо навсегда прекратить доступ в Сармизагетузу под землей.

Царь послушался, гвардейцы забросали подземную галерею камнями и глиной.

Через месяц случилось непредвиденное. Пропала царская дочь. Мукапиус успокоил Децебала и Тзинту. Жрец, видимо, знал больше, чем стремился показать. Спустя три дня Регебал раскрыл сестре тайну. Ее дочь, переодетая в мужское платье, вместе с другими дакийками встала с луком на стены. И Мукапиус благословил подвиг Тиссы. Децебал разыскал дочку на северной стороне. Загрубевшими пальцами Тисса затачивала наконечник стрелы. Отец присел рядом и посмотрел в ее глаза. Она не отвела взгляда. Он уже собирался уговаривать ее вернуться во дворец, но заметил возле ног ее небольшой отполированный до блеска лук из рогов оленя. Любимое оружие Котизона. Как быстро летит время! Он и не заметил, что дочь подросла. В чем-то она неуловимо напоминала покойного брата, хотя мать Котизона была полной противоположностью Тзинте. Децебал не стал тратить время на бессмысленные разговоры, несколько виновато притянул голову дочери к себе и поцеловал ее в щеку. И, уже уходя, посоветовал:

– На ночь снимай тетиву. Лук должен отдыхать.

– Я знаю, отец... Дриантилла говорила мне об этом. И План – тоже.

Царь шел среди куч камней, сложенных для метания, и громко отвечал на приветствия старых воинов. Все встало на свои места. Он потерял в бою сына. Подросшая дочь заняла его место. И невозможно было измерить ничем поступок Тиссы. Она помогла отцу обрести себя. Ибо та важная связь между ним и народом, оборвавшаяся было со смертью Котизона, восстановилась отныне. Для тысяч даков, защищавших стены Сармизагетузы, Децебал вновь становился Отцом.

... Кончились горшки с нефтью. Скориб послал сыновей вниз за новыми. Поток стрел с римской стороны уменьшился, но теперь вражеские лучники били прицельно. Уже не один, а девять сраженных оперенными хворостинами даков лежали рядом с рамой баллисты. Мукапор, пыхтя, втащил на парапет два сосуда Сирм еле поспевал сзади с увесистым булыжником. У соседних зубцов лучники-костобоки, практически не целясь, посылали вниз стрелу за стрелой. Какой-то мальчишка залихватски раскручивал пращу и швырял свинцовые пульки.

– Попал! – орали даки. Пацан, сопя, закладывал новые снаряды.

Одна подкатная башня горела. Черная струя дыма застила половину небосклона. Где-то выше у северных башен стучал римский таран. Ругань и команды по-латыни доносились с неослабевающей силой, но даже неискушенному вояке становилось ясно, что и этот штурм даки отбили. Еще залп серных снарядов и... избавляюще заревели сигнальные букцины. Тем же железным размеренным шагом, не опуская щитов, римские манипулы начали планомерный отход.

Скориб не успел снять шишак и отереть пот со лба, как на стену с ловкостью дикой кошки вскарабкался Регебал. Шурин царя возбужденно рассматривал отступающих легионеров. Колонны солдат Траяна расступились, и вспомогательная дакийская конница из перешедших на сторону императора родов заполнила освободившееся пространство. Дакиск и другие вожди возглавляли свои отряды. Предатели, улюлюкая, начали обстреливать защитников.

– Эй! Крысы Дадесидов! Скоро вам конец! Сдавайтесь!

– Сами вы крысы! Дакиск! Как там на вкус задница Траяна?! Ты, наверное, вылизал ее вдоль и поперек?! О-хо-хо-ха-ха-ха!!

Альбокензии у подножия стен в долгу не оставались.

– Это кто там с конским хвостом на шлеме, задранным, как у жеребенка? Сам Регебал! Вместо того, чтоб выдать своего зятька Траяну и занять место во главе отцовского рода, ты пыжишься дутыми должностями в облитой нефтью мышеловке?!

Регебал смертельно побледнел. Скориб думал, шурин Децебала прикажет ему и сыновьям зарядить соседнюю катапульту и рассчитается с обидчиком, но тот, подумав, вытащил из горита лук и стрелу и взял на прицел Дакиска Стрела впилась точно в седельный чепрак, у самого бедра старейшины. Конники внизу испуганно шарахнулись. Катапульты и карробаллисты со стен захлопали волосяными жгутами. Несколько дротиков нашли жертвы. Кавалерия альбокензиев отхлынула прочь. Дакиск вырвал злополучную стрелу, едва не стоившую ему жизни, и погрозил Регебалу. Скориб на миг призадумался: «Он так долго целился и не попал! А может, попал! Туда, куда было нужно. Известно: «Ворон ворону глаз не выклюет». Да, – аппаратчик теперь уверился в своем решении, – Регебал просто пугнул Дакиска.

Скориб обернулся. В лучах осеннего заходящего солнца ослепительной точкой блестел золотой волкоголовый дракон, водруженный на длинном древке над дворцом Децебала. Сармизагетуза отразила очередной, седьмой приступ армии Траяна.

9

– Тс-с! – Регебал приложил палец к губам и присел на корточки. Идущие следом моментально проделали то же. Странные уродливые тени заплясали по земле. Часовой карп на башне зажег новый смоляной факел. Сальдензии переждали, пока охранник установит древко в глубокой расселине стены. Регебал мотнул подбородком Сасигу: «Давай!»

Тот вытянул губы трубочкой и тихо, по-змеиному, свистнул. Сидящие разом поднялись. Шурин Децебала видел, как дрожали кисти прошедшего мимо Сасига. Опытный убийца, отправивший в иной мир не один десяток человек, боялся самым тривиальным образом. Впрочем, Регебал боялся не меньше. Дело, которое они затеяли, было почти немыслимым. Заподозри стражник неладное, и конец. Казнь будет ужасной.

Сасиг, сжимая в кулаке короткий и широкий фракийский нож, повел свой малочисленный отрядик к ступеням башни.

– Стоять! – донеслось со стены.

– Тисса! – крикнул пароль Сасиг. – Мы от Децебала! Давай всех ваших вниз! Нам велели сменить вас! Анартов и карпов поменяли местами!

Карпы-охранники по-одному спустились по ступеням. Старший доверительно сунул копье под мышку.

– Скорей веди своих наверх, а не то римляне влезут на голую стену!

– Это мы мигом! – бодро воскликнул сальдензии и всадил нож в сердце карпу. Сасиг ударил профессионально, на выдохе. Здоровенный мужик упал, даже не вскрикнув. Стражники опешили. Спутники убийцы заработали мечами. Регебал, не дожидаясь конца схватки, метнулся наверх и, вырвав из щели факел, принялся размахивать им над головой. Сигнал ждали. С глухим стуком впились в деревянные брусья парапета кованые крючья кошек. Царапанье металла по камню. Окованные железом навершия лестниц уперлись в пространство между зубцами. Планки подрагивали под тяжестью лезущих людей. Еще миг, и над стеной появились щетинистые гребни римских солдат. Регебал подал центуриону в резном панцире с квадратным кожаным щитом руку. Римлянин не терял ни мгновения. Легионеры, грохоча подкованными сандалиями, десятками сбегали вниз к воротам.

– Мои люди все в белых нарукавных повязках, – сказал Регебал начальнику по-латыни.

– Хорошо! – гаркнул сотник. По-другому он, видимо, и не умел разговаривать. – Лутаций, передай по центуриям, варваров с белыми повязками на рукавах не трогать! Это свои! К воротам! Манипулу построить в десять рядов.

Центурион взял у Регебала факел и подбросил его высоко вверх.

– Барра!!! Барра-рра-а!!! – прокатилось вокруг стен осажденной Сармизагетузы. Разом вспыхнули тысячи огней. Заполыхали специально заготовленные стога соломы и бочки со смолой. Легионы Траяна пошли на ночной штурм дакийской столицы. Все новые и новые центурии взбирались на стену и сыпались вниз на участке, отбитом у карпов Регебалом и Сасигом. Поднялась суматоха. Даки выскакивали из близлежащих домов, сонные, полуодетые, и, ничего не понимая, вступали в бой с врагами. Звонко застучали в ночи поперечные планки баллист. Дакийских и римских. Легионеры, вошедшие в город, поджигали факелами камышовые и соломенные кровли домов. Ревели гетские рога и римские сигнальные трубы. Новые и новые бойцы прибывали на стены и к месту диверсии. Началась безжалостная резня во мраке, освещаемом неверным светом пылающих хижин. Гребни, панцири, щиты. Гребни, панцири, щиты. Легионеры нескончаемым потоком взбирались по лазейке в Сармизагетузу. Когда пятая когорта перевалила бордюр, Регебал присел и облегченно откинулся спиной в проеме бойницы.